МАШЕНЬКА
Пик Грандиозный, Медвежье озеро, Кинзилюкский водопад… знающие поймут, это одно из самых девственных мест в Сибири, да и на земле, на сотни километров вокруг нет жилья.
Так вот, в конце 80-х, разбился там вертолет с геологами. Попал в сильную грозу, молния, сильный порыв ветра, ливень… Погибли все, кроме одной девушки.
Машеньке было 16 лет, мамы у нее не было, папа взял ее с собой в эту экспедицию, как и раньше, когда бывала такая возможность.
Вертолет так упал, что двигатель раздавил весь салон вместе с людьми, а кабина с пилотами попала на выступ в скале, Маша одна была в хвосте на мягком грузе. Папе раздавило нижнюю часть тела, он с побелевшим лицом смотрел на дочь широко открытыми глазами и молчал. Маша взяла его руку…
Неизвестно когда она пришла в себя, решила ждать спасателей, еда, спальники, палатка всё было. Но через несколько дней трупы стали разлагаться и на запах потянулись медведи. Маше надо было уходить.
Она пошла вниз по ручью, вышла к реке и так, рано или поздно, должна была выйти к жилью. Благо папа приучил ее к таежной жизни.
Оказалось не так просто, много непроходимых мест, обходы скал и гор, комары, мошка, медведи, еда давно закончилась, дни перестала считать.
Набрела она таки на маленькое поселение тофаларов (редкая исчезающая народность в Саянах). Отогрели, отмыли, накормили, одели и стали ждать вертолет, который прилетает раз в несколько месяцев.
Но случилось неожиданное, старый пьяный вонючий тоф стал домогаться, а ее психическое состояние было настолько взвинченным, что Маша просто сбежала. И опять обходы скал и гор, комары, мошка, медведи, еда давно закончилась, дни перестала считать. И к осени набрела на деревню староверов.
Староверы были добры и благообразны, приняли ее, но в свои дома не пускали. Она по прежнему не могла говорить и ничего не помнила, находилась в прострации. Машу мягко приобщали к вере, она стала работать. Так потекли дни и месяцы.
Следующим летом забрели к ним 2 геолога, поставили палатку недалеко от избушки где она жила. И неожиданно она впервые заговорила с одним геологом, а вскоре вспыхнуло – пожар любви и страсти. К Маше частично стала возвращаться память, она стала понимать где она, что было и что происходит. Он обещал вывести её и спасти. Но, геологи ушли не попрощавшись, пока она была на покосе.
...
А спустя пару лет после этих событий попал я фотографом в экспедицию Мемориала, мы искали остатки сталинского лагеря, по описанию одного выжившего заключенного.
Не нашли и стали ждать когда нас заберут. Еда закончилась, ловили рыбу, пошли затяжные дожди, вертолета все не было и мы решили, что я могу плыть один на плоту до деревни, а потом либо вертолет заберет группу, либо я с деревенскими приплыву и спасу их. Река не опасная, плотик соорудили ладный, плыть надо было дня 3.
На 2-й день случайно заметил на берегу охотничью избушку. Открываю дверь гнилой запах, еды никакой, грязно, я решил уходить, как вдруг… Это была Маша, она уже сдалась и тихо умирала на нарах. Она опять не помнила свое прошлое и плохо понимала что происходит.
Я передал Машу иркутским мемориальцам, потом она попала в специальный интернат (психушку) и дальше я потерял ее следы. Дело в том, что неизвестна ее фамилия и документов не было.
Потом я вспомнил, что раньше читал в газетах про крушение вертолета и связал эти истории.
Через 15 лет Маша сама меня нашла. Не узнал, ведь тогда была кожа да кости.
Сейчас у нее семья, двое детей, вернулась память, восстановилась психика. Она никому не рассказывала всю историю, что с ней происходило, только мне.
Вот Машин портрет.